Интервью Российский рынок программного обеспечения – один из самых быстрорастущих в мире. Однако темпы его роста могли бы быть и выше, если бы не пиратство, инфраструктурные проблемы экономики и недооценка программных бизнес-продуктов менеджментом компаний. О проблемах и перспективах российского рынка ПО с генеральным директором Oracle СНГ Борисом Щербаковым беседовал корреспондент "Ъ" Дмитрий Захаров.

– В последнее время участники IТ-рынка все чаще говорят о том, что сегмент рынка, связанный с продажей компьютерного оборудования, замедляет свой рост. Это связывают с тем, что компьютерное железо вышло на стабильно качественный уровень и совершенствовать его все труднее. В связи с этим утверждается, что в ближайшее время рынок софта будет развиваться все динамичнее. Как вы относитесь к такому предположению?

– Действительно, многие производители компьютеров и серверов пользуются унифицированным набором компонентов, которые в одних и тех же местах, как правило на Тайване, и собираются, и производятся. Только коробки разные. Я даже недавно читал о том, что будет нарушен эмпирический закон Мура о том, что мощность процессоров каждые два года растет примерно вдвое. Это основополагающий закон для развития рынка компьютерного оборудования. Есть ощущение, что достигнуты физические пределы компьютерных мощностей на текущих технологиях. И если не будет революции в железе, то рост вычислительной мощности компьютеров действительно замедлится. Однако если это и повлияет на продажу компьютеров, то незначительно, так как ни в одном сегменте IТ-рынок не достиг насыщения.

Тенденция последних четырех лет такова, что сегмент софта в России ежегодно увеличивается на 40-45%, а железа – только на 18-20%. Возможно, за этим стоит стремление бизнеса к легализации софта, которое начинает преобладать на рынке. Многие крупные компании поняли, что использование нелегального софта – это проблемы в будущем, причем не только технического, но и чисто рыночного характера: либо с инвесторами, либо с IPO.

– Однако уровень софтверного пиратства в России по-прежнему высок. Эксперты говорят, впрочем, что вы от него страдаете значительно меньше, чем, например, Microsoft...

– По официальным данным компании Microsoft, почти 90% ее программного обеспечения на рынке пиратское. По продукции Oracle уровень пиратства ниже – по нашим оценкам, он составляет 50-60%. Наше отличие от Microsoft в том, что пользовательское ПО, которое делает Microsoft, не нуждается в серьезной поддержке, а наши продукты слишком сложны, чтобы их можно было эффективно использовать без поддержки. Поэтому, конечно, мы больше нашего конкурента выигрываем от того, что крупный бизнес выходит из тени и начинает приобретать лицензии.

– Повлияет ли на итоги года на софтверном рынке административная реформа в России?

– Действительно, в связи с реформой многие контракты приостановлены. Вообще, это событие я приравниваю к форсмажору, однако не думаю, что это приведет к тому, что российский софтверный рынок по итогам этого года не покажет роста. Надеюсь, что за 12 месяцев ситуация все-таки выравняется. В нашем случае "пайплайн", то есть число контрактов, находящихся в процессе проработки, очень велик. Поэтому, возможно, потери, которые мы понесли в госсекторе, восполнятся за счет контрактов с коммерческими структурами.

– По неофициальным оценкам, сделка Oracle со "Связьинвестом" составила около 150 млн. долл. Однако в сделке интересна не только сумма. Каким будет эффект от внедрения Oracle Businnes Suite у крупнейшего участника рынка?

– Подсчитать эффект от внедрения ЕRР-системы невозможно. Как, например, в абсолютных числах выразить ситуацию, когда управляемость компанией улучшилась? Как это измерять? В тоннах, километрах? Эффект от внедрения ЕRР-систем заметен – например, ускоряется принятие решений. Раньше документ ходил неделю, а после внедрения ERP он мгновенно оказывается у того, кому он предназначался. Я встречал оценки, что эффективность работы предприятия от внедрения ЕRР-системы возрастает в среднем на 10%, однако этот показатель очень сильно меняется в зависимости от конкретной компании.

– Какова все же мотивация компаний, которые внедряют ERP? Эксперты российского рынка говорят, что часто ERP внедряется не с тем, чтобы повысить эффективность работы предприятия, а с тем, например, чтобы удачно провести IPO...

– В нынешней российской экономике повышение эффективности, к сожалению, – это не самое главное. Можно произвести на две цистерны нефти больше и заработать те же самые деньги, какие может сэкономить ЕRР-система за месяц работы. Об этом, в частности, говорил Михаил Ходорковский, когда ему на одной конференции рассказывали о радужных перспективах внедрения системы электронных торгов. "Зачем мне эти системы? – спросил Ходорковский. – Экономия от их использования составит, по подсчетам, 30 млн. долл. Что такое для меня эти 30 млн. долл.? Лишние два состава нефти, но при этом придется поменять всю структуру предприятия".

Прохладное отношение к ЕRР-системам сохранилось и у других. Однако речь идет не об экономии средств, а потому не о конкретных суммах, которые высвобождаются после внедрения ERP. Главное, что повышается управляемость предприятия, бизнес становится прозрачным. Есть, впрочем, исключения. Например, глава Магнитогорского металлургического комбината Виктор Рашников сейчас сам вплотную изучает внедряемую систему Oracle. Потому что для таких руководителей, как он, и делаются ЕRР-системы. И Виктор Филиппович прекрасно понимает, что от внедрения таких систем зависит выживаемость предприятий. Не просто какие-то сиюминутные выгоды, а выживаемость на рынке. Либо ты играешь по новым правилам и разбираешься с такими комплексными системами, как Oracle, либо ты забываешь о существовании на рынке и живешь в каменном веке.

Хотя в России все по-прежнему слабо зависит от административного ресурса практически во всех отраслях экономики. Пожалуй, единственный сегмент рынка, где конкуренция действительно высока, – сотовые компании, хотя и там административный ресурс играет большую роль. В "Вымпелкоме", например, с апреля этого года работает система управления предприятием Oracle E_Business Suite, и другие операторы рынка готовятся к ее внедрению.

– ЕRР-система может быть внедрена и в государстве, только называться она будет по-другому – "электронное правительство". Как вы оцениваете перспективы создания в России электронного правительства?

– Например, на базе Oracle создана система ГАС "Выборы". Что же касается электронного правительства в целом, то оно еще находится в самой ранней стадии существования. Нет до конца доработанной законодательной базы, нет инфраструктуры. Чиновники в России еще не нацелены на то, чтобы быть открытыми и доступными, это наводит на мысль, что функция у них в государстве другая.

Я думаю, что отдельные элементы электронного взаимодействия будут возникать, но общая картина с электронным правительством не будет ясна еще очень долго. У нас нет социально ориентированного правительства, нет, по сути, гражданского общества – оно только в зародыше. Нет институтов в обществе, которые могли бы потребовать от государства прозрачности и удобства для граждан. То, что в ЖЭКах и ГИБДД появились компьютеры, еще ничего не значит. Они обслуживают чиновников, а не граждан, которые по-прежнему вынуждены от руки заполнять платежки. Все это можно было уже давно решить, но ничего в этом отношении не происходит. Очевидно, к тому нет каких-то фундаментальных причин.

Вспоминается забавная история, которая произошла со мной, когда я приехал в 1999 году в США по поводу своего назначения генеральным директором Oracle СНГ. Джек Пилитти, который в Oracle отвечал за взаимоотношения с Белым домом или "холмом", как говорят американцы, показывал мне презентацию об электронном правительстве. "Правительство, – спросил меня тогда Пилитти, – для чего существует?" И сам ответил: "Чтобы народу легче жилось, чтобы простым людям, налогоплательщикам жить было удобнее. Вот, например, представьте: водительские права можно получить в киоске. Подходишь, вводишь свои данные. Судимостей нет, тест прошел, сфотографировался – вот тебе права! Над этим мы сейчас работаем". Я тогда подумал: "Фантастика какая-то! Юпитер даже, а не Марс. Права получить в киоске". Разрыв столетний в ментальности. Они думают над тем, как облегчить жизнь тому, кто получает права, а у нас думают над тем, как бы этому человеку жизнь осложнить. Наши государственные инициативы я бы сравнил с телефонной будкой старика Хоттабыча, которую тот сделал для Вольки, – да, будка красивая, гранитная, но начинки там никакой нет и работать она не может. А электронное правительство прежде всего предполагает существование начинки – системы, которая пронизывает все государство, основанной на принципах и философии служения обществу.

Источник: Коммерсант (Приложение "Софт"), 01.09.2004